– Сергей, ваши родители не имели никакого отношения к музыке, а вы с братом выросли музыкантами. Что за аномалия такая?
– Моя мать родом из Семипалатинска. Взрывной волной от ядерных
испытаний у нашего дома срывало крышу и выбивало стекла. Люди выходили
на улицу и рассматривали облако причудливой формы — в виде гриба. У
всего населения Семипалатинска раз в полгода брали кровь на анализы, а
после испытаний принудительно собирали овощи на огородах — до
прохождения радиоактивных дождей. Бабушка очень ругала военных: она не
понимала, почему она должна срывать зеленые помидоры. Ядерные испытания
в атмосфере прекратились за месяц до моего рождения. Но еще будучи
нерожденным, я получил приличную дозу радиации и все детство не вылезал
из больниц. Игорь (настоящее имя Егора Летова — Т.К.–С.) тоже был
чрезвычайно болен — у него недостаточность поджелудочной железы. На
моей памяти он перенес 14-15 клинических смертей...
Есть и еще одно
объяснение этой «аномалии», почему мы оба стали музыкантами. За месяц
до рождения моего отца умер его дядя Федор Летов, деревенский
гармонист. Моего отца решили назвать в честь этого всеобщего любимца.
Видимо, это и предопределило дальнейшую судьбу нашей семьи. Родители
купили мне пианино и отдали в музыкальную школу. Поначалу мне не
нравилась это долбежка, и я сбежал в новосибирскую
физико-математическую школу-интернат. А там вдруг затосковал по пианино
и понял – хочу стать музыкантом.
Из Новосибирска я стал привозить пластинки своему брату Игорю , и он,
будучи первоклассником, начал учиться играть на акустической гитаре.
Потом я уехал в Москву, купил свой первый саксофон, а через несколько
лет ко мне на житье перебрался и Игорь...
– Как родители могли отпустить подростка на житье в Москву?
– Брат был довольно трудным в быту человеком. А тут еще и возраст
подростковый... Родители от него рыдали и писали мне письма: «Сергей,
забери его к себе». Например, его мог довести до белого каления
работающий телевизор. Советскую пропаганду он воспринимал как
вражескую. А наш отец был в армии политработником...
– Мне все время было интересно, где Егор набрался этой оппозиционности?
– А он по жизни был такой: всегда против. До 1991 года он был против
советского режима, после 1991 – против нынешнего. Настоящий рокер! А у
меня в 80-е годы были патриотические убеждения, так Игорь называл меня
фашистом, и мы одно время даже не общались. А бывало, что общались
очень тесно, и я каждую неделю получал от него по письму на 5–6
страниц. Но потом переписка прервалась — с Игорем боролся КГБ, его даже
помещали на принудительное психиатрическое лечение... А потом брат
словно прозрел. Он сказал мне, что понял: оппозиция — это такая же
власть, как и официальная. Только одни играют рыжего клоуна, а другие —
белого. Доброго следователя и злого. И за происходящее в стране
оппозиция ответственна не меньше, чем официальная власть.
– Почему Егор вернулся в Омск?
– Чтобы создать «Гражданскую оборону». Его интересовало признание
масс, и он стал играть молодежную музыку. А меня не раз «прорабатывал»
за элитарность. Он говорил: «Как ты можешь играть спектакль в зале на
45 мест? На меня собираются стадионы! Хорошая музыка должна нравиться
всем». Я спорил: «Значит, выходит, лучший музыкант — это Киркоров?»
Обычно на этом месте мы ругались и какое-то время не общались. Наша
последняя ссора случилась за четыре года до его смерти.
Поссорились
мы заочно. У нас была договоренность, что в апреле я приеду в Омск
помочь в записи его нового альбома. А у меня как назло, возникли
трудности с финансами. И я написал ему по электронной почте, что приеду
в Омск, если он оплатит мне авиабилет. Игорь, видимо, страшно на это
обиделся. С тех пор мы не разговаривали...
– Сергей, ваш брат вел «рокерский» образ жизни?
– Рок-музыкант как живет? Выпил, познакомился с девушками, а лучше —
с двумя, в экстазе поломал на сцене инструмент... А Игорь, когда
приезжал в Москву, первым делом шел в книжный магазин и увозил в Омск
20-30 килограммов книг. А потом месяцами сидел дома, читал книги и
сочинял новую музыку.
– В своих интервью он не раз говорил, что принимал наркотики...
– Я ни разу этого не видел. Я знаю, что пару раз он пробовал ЛСД, но
это не было системой. Алкоголь — вот что было его проблемой. Я впервые
услышал об этом году в 1996-м, когда его администратор сказал: «Сергей,
надо что-то делать». Потом года через два ко мне с той же просьбой
обратился его издатель: «Ты единственный, кого Игорь послушается». И я
боролся. Насильно кормил таблетками... Не получилось.
– До сих пор нет ясности, что же стало причиной
смерти Егора. По одним данным, из-за отравления алкоголем у него
развилась легочная и сердечная недостаточность. По другим — он во сне
захлебнулся рвотными массами...
– У меня есть только версии, которые я ничем не могу подкрепить,
поэтому предпочту о них не распространяться. Но мой отец уверен, что
если бы Игорь взял его к себе при переезде на новую квартиру — а это
произошло за пару месяцев до смерти — трагедии бы не случилось. Ведь
отец всегда за ним следил и если что, вызывал «скорую». За полгода до
смерти, летом 2007 года, у Игоря были проблемы с остановкой дыхания.
Врачи его реанимировали дыханием «рот в рот» и стимуляцией сердца.
...Знаете, что я думаю о череде смертей среди рокеров? Причина этого —
в их невостребованности. В 80-е годы эта музыка была нужна всем. Была
иллюзия, что рокеры живут вместе со своим народом. В 90-е годы эта
иллюзия стала проходить, а в 2000-е стало совершенно ясно, что народ
выбрал гламур, как русскую идею. А то, что делают рокеры, нужно только
маргинальным слоям общества. И началось... Болезни, суициды, несчастные
случаи. В 1996 году от редчайшей болезни — саркомы сердца — скончался
Сергей Курехин, легенда русского рока. Я тут посчитал, из
«Поп-механики» умерло треть музыкантов! Из «Веселых картинок» – тоже
была популярная группа — тоже умерло восемь человек из девяти! Такое
черное крыло смерти...
Но виноваты ли рокеры в этом? Нет. Рок-культура настроена на
интенсивный темп жизни, и в нашей стране несовместима с гламуром.
Американские рокеры на сцене провозглашают одно, а живут совсем
по-другому. А наши рокеры, к сожалению, все понимают буквально.
Свобода, равенство, братство — так вот оно! Жить быстро, умереть
молодым — пожалуйста! Только вот в «Роллинг Стоунз» все живы до сих, а
большей части наших, более молодых, рокеров уже нет...
Меня почему-то про обиду затронуло.